Нет, не сбежать, не вернуться обратно, а перепрыгнуть через момент страха, туда, где уже все пройдено и все хорошо.
К моему облегчению, дверь открыл не Саша. Пока мы раздевались, я привыкала в мысли, что снова ЗДЕСЬ.
Мы прошли в комнату. На полу стоял уже МОЙ компьютер, и Сашин отец начал мне объяснять, какие кабели и куда втыкать, чтобы дома я могла собрать всё самостоятельно. Я запоминала, вежливо улыбалась, но окончательно утвердилась в мысли, что ничего из того, о чем думала до поездки, не то что не совпадало с реальностью, вообще являлось полным бредом.
— Ну, ты рада? — мама попыталась добиться от меня каких-то слов.
— Рада, — я ответила без эмоций, и тогда она начала выражать их за меня.
— Она все детство мечтала о компьютере! Так мечтала, что клеила его из бумаги! Представляете, ребенок склеивал какие-то маленькие коробочки и соединял их ниточками!
Где-то в комнате стоял Саша и слушал эту чушь.
— Мама! — я попыталась ее урезонить. — Просто была такая книжка. Называлась «Сделай сам!»
— Но ты же сама просила! — не унималась она. — Купи компьютер! Купи! Наконец-то твоя мечта сбылась! Ты рада?
Моя мечта находилась где-то сзади, а я даже не видела ее лица.
— Я рада.
Мы переночевали, и на следующий день моим обучением занялся дядя Саша. Компьютер установили в зале, и почти все время я сидела за ним с дядей Саша, а Саша находился в своей комнате.
— Ты все запомнила? Не устала? — периодически с трагедией в голосе спрашивала меня тетя Тоня.
— Запомнила, — за раз я могла усвоить много информации, но не знала, как это отразить на лице, а дядя Саша говорил со мной как с девочкой, до которой «техника» долго доходит.
Я чувствовала что-то странное. Будто в Сашиной семье есть жесткое разделение между мужчинами и женщинами. Мужчины находились выше, а женщины считались существами второго сорта из-за невероятной эмоциональности и неприспособленности к жизни.
Возможно, что-то подобное и было в тете Тоне, мне не нравилось ее слушать. Если дядя Саша говорил только нужное, не расточал эмоции, то она заводила с мамой пространственные разговоры о том, что прогресс ушел так далеко, а она за ним не успевает. Но я-то такой не была, и подобное отношение меня оскорбляло.
Я слышала иронию в голосе дяди Саши по поводу образования его жены. Тетя Тоня — литератор, и эта ирония распространялась на всех литераторов и литературу в целом. Он говорил, что в этом занятии нет никакого толку. И это тоже меня оскорбляло. Я сидела с ним рядом, слушала объяснения и каждую минуту чувствовала:
а) я женщина, поэтому всегда буду соображать хуже, чем любой мужчина;
б) я женщина, поэтому обладаю генетическими склонностями к литературе, а это всё равно, что склонностями к неконтролируемым эмоциям и глупости;
в) я женщина, поэтому никогда не смогу зарабатывать больше, отчего изначально должна знать свое место.
— Ты чего такая некрасивая? — спросила мама, когда все вышли.
Я испугалась, что ее кто-нибудь услышит, и только нахмурилась. Как можно быть красивой, если чувствуешь вину за отсутствие денег, местожительство и генетическое несовершенство.
Саша иногда заходил в зал, что-то брал и моментально исчезал. Иногда обращался к отцу, спрашивал, но что именно, я не понимала.
Если раньше я мечтала, чтобы мы были как Ромео и Джульетта, что-то в этом роде и получилось. Наши семьи были как разные кланы, только на другом уровне. Я чувствовала давление, и мне хотелось уехать из этого дома как можно скорее.
— Я уйду на полчаса по делам, — сказал дядя Саша, и, когда он вышел из дома, я почувствовала облегчение.
На это время обещали, что мной займется Саша, и, когда он сел рядом, я поняла, что его совершенно не боюсь. Мне стало спокойнее, а потом и совсем легко.
— Я объяснять не умею, поэтому говори, когда будет непонятно, — сказал Саша и затараторил.
Речь его, как и в первый раз, была быстрой, невнятной и тихой.
— Погромче.
— Понял, — кивнул он.
Три минуты держался, но потом опять пошло нагромождение звуков.
— Помедленнее, — на этот раз я улыбнулась и взглянула на него.
— Понял, — снова кивнул Саша, тоже улыбнулся, еще какое-то время говорил медленно, но опять сорвался. Я уже не стала его дергать.
— Поняла?
Я жалобно посмотрела в потолок и вздохнула. Но все же это здорово: сидеть рядом и общаться!
Мимо проходил кот, Саша поднял его на колени. Я посмотрела на кота с вожделением.
— Хочешь подержать?
Я растянулась в улыбке и закивала головой.
Кот оказался жутко тяжелым, не захотел сидеть у меня на руках и спрыгнул на пол.
— Ладно. Раз ничего не понятно, давай делать твой фоторобот, — Саша достал какой-то диск. — Но предупреждаю, нормальным у меня получился только Витя.
Он имел в виду мужа его сестры. Саша стал поглядывать на мое лицо и подбирать овал, глаза, потом нос и губы. Мне нравилось, что он смотрит на меня, мимикой я комментировала, что получается на экране. Когда Саша смотрел на него, я опускала глаза и рассматривала расстояние между нами. Саша был в светло-серых джинсах и находился всего в десяти сантиметрах. Я считывала собственные чувства, пытаясь выяснить, хочется ли мне дотронуться до него или нет.
На экране формировалось лицо, не особо симпатичное.
— Ты только не говори, что это я! — я возмущалась, чувствуя при этом какую-то дикую радость.
— Ладно, не буду! — Саша закрыл программу.
— Может, я тебя составлю? — тоже хотелось иметь повод внимательно рассмотреть его лицо, но Саша наотрез отказался:
— Не-е-е-ет. Уже пытались, это что-то страшное.
Он встал, порылся в стопке дисков, а потом один протянул мне.
— Что это?
— Это тебе, — сказал он, улыбаясь. — Мультики. Дома посмотришь. Они ржачные.
— Спасибо, — я обрадовалась, это первый подарок, который мне вручил мальчик.
А ранним утром Саша и его отец погрузили на санки все коробки с моим компьютером и проводили нас до вокзала. Я шла сзади, разглядывала лед во дворе и Сашину куртку. Ее светло-зеленый цвет словно добавлял еще больше холода этому утру. Саша шел, не улыбаясь, держался отстраненно, хотя, я знала, это из-за родителей, в присутствии отца он всегда становился более холодным.
* * *
Мне не хотелось просыпаться. Во сне было так хорошо, спокойно, а, оказавшись в реальности, я сразу почувствовала печаль и… боль. Я совершенно одна… и эти девчонки… Они спали. Но весь день мне снова предстояло под них подстраиваться, чувствовать себя неуверенно, униженно.
